ЛИНКОРЫ

Виктор Сергеевич Шитарев,
капитан дальнего плавания

Оценив боевые возможности кораблей, их начинают строить все великие морские державы. Одновременно разрабатывается и тактика применения кораблей в боевых условиях. В конце XVII - начале XVIII веков морской бой между эскадрами ведется в линии. Эскадра строится в кильватер, впереди за флагманом идут корабли, за ними - фрегаты, затем корветы и другие более мелкие военные суда - бриги, бригантины и т.п. Эскадры идут параллельными курсами и обмениваются артиллерийскими залпами, по образному выражению моряков - "играют в кегли". Победа зависит от боевой подготовки моряков, с которой в русском ВМФ всегда было все в порядке. В иностранных флотах корабль давал первый залп всей бортовой артиллерией. Пороховой дым от выстрелов закрывал видимость, и комендоры, пока он не рассеется, не могли произвести второй залп из-за невозможности внести поправки в прицел орудий.

Русские первыми освоили стрельбу "по реперу". Вначале боя делался выстрел из одного орудия, дыма было значительно меньше, но сразу же были видны ошибки в его наведении. По реперу, с учетом поправок, нацеливались орудия батарей всего борта. Эффективность стрельбы сильно повышалась, поскольку все батареи начинали прицельную стрельбу на поражение противника. Поэтому русские корабли благополучно "работали" как по морским, так и по береговым целям.

Корабли, предназначенные для ведения боя в линии (кильватерной колонне) стали называться линейными кораблями, а несколько позже - линкорами. Этот термин дожил и до наших дней, хотя с изобретением ядерного оружия, линкоры уже никто не строит. Однако, хотя бы мысленно, попробуем подняться на борт старинного линейного корабля (линкора) эпохи 1800-х годов. Для большей достоверности возьмём описание корабля Горацио Нельсона (1758-1805 гг.) "Виктория". Корабли имели срок службы 8-15 лет, затем они ветшали и разбирались "на дрова". Имя "Виктория" известно в английском ВМФ с 1765 г., поэтому "Виктория" адмирала Нельсона была не первой. После списания старого корабля его имя часто переходило к новострою.

"Виктория" адмирала Нельсона относилась к рангу 80-пушечных линкоров. Водоизмещение судна было около 3000 т, а на батарейных палубах могло разместиться до 90 орудий разного калибра. Кстати, в процессе нашего экскурса, сравним "Викторию" с русским линкором "Святой Павел", на котором часто держал свой флаг знаменитый адмирал Флота Российского - Федор Федорович Ушаков.
Подводная часть корпуса корабля обивалась листами красной меди. Теперь заглянем внутрь корпуса. Его внутреннее пространство делится непрерывным, проходящими по всей длине судна палубами. В крюйт-камерах стоят оловянные бочки с порохом, в отдельных отсеках уложены пушечные ядра и инвентарь.

Поднимемся на следующую палубу - это гон-дек. Вдоль бортов установлены орудия главного калибра, пушки одного борта образуют батарею, которой командует мичман или лейтенант, все зависит от ранга корабля. На этой палубе установлена самая мощная корабельная артиллерия, на "Виктории" - это орудия калибра 32 фунта. "Святой Павел" имел на гон-деке 24 единорога 36-фунтового калибра и 6 картаульных пушек, стрелявших пудовыми ядрами. Как видим, залп русского линкора был помощнее, чем у "Виктории".

Далее поднимемся на следующую батарейную палубу - это мидел-дек. Здесь установлена артиллерия среднего калибра. Если на гон-деке мы насчитали 30 пушек, то на мидел-деке их 28, каждая батарея имеет по 14 пушек 24-фунтового калибра. Пройдем на следующую палубу - опер-дек. Вооружение аналогичное, как на мидел-деке, на "Виктории" - по 15 пушек с каждого борта калибра 24 фунта. Сравним со "Святым Павлом", на его опер-деке было 26 единорогов 24-фунтового калибра и 6 картаульных пушек. Нетрудно подсчитать, что масса залпа "Святого Павла" посолидней, чем у "Виктории". Линкоры III ранга типа "Виктория" имели в корпусе три орудийные палубы и назывались трехдечными. Поднимемся на верхнюю палубу. Ее носовая часть называется бак, средняя - шкафут и кормовая - ют; часть главной палубы между грот-мачтой и бизань-мачтой называется шканцы. На шканцах экипаж строился по судовому расписанию на молитву, на подъем флага и гюйса, здесь осуществлялся развод на судовые работы и мероприятия, здесь же принимали и всем известную чарку водки или рому перед обедом.

На главной палубе были надстройки, на носу - "одноэтажный" фор-кастель; на корме - ахтер-кастель. На кораблях эпохи Ф.Ф. Ушакова, кормовая надстройка имела два "этажа", в них располагались каюты офицеров, на втором "этаже" каюта командира и штурманская рубка, у выхода из нее устанавливался штурвал для управления рулем. Первый этаж ахтер-кастеля имел удлиненную, начинавшуюся у грот-мачты палубу на которой располагались шканцы.

Продолжим осмотр корабля следуя от носа к корме. Якорное устройство корабля имело четыре становых якоря адмиралтейского типа, каждый имел свое название. На правом борту были два становых якоря, первый назывался плехт, второй - той. На левом борту - первый якорь назывался дагликс, второй - бухт, он был самым тяжелым из всех становых якорей. На "Виктории" каждый становой якорь весил около 2000 кг. К скобе каждого якоря крепился якорный канат. Канаты через якорные клюзы протаскивались внутрь корпуса, в район миделя, где располагался якорный шпиль с ручным приводом. Около шпиля располагались мощные битенги (Bitt), на которых крепился якорный канат. В море якорные клюзы, чтобы не черпать забортную воду, конопатились смоленой паклей и закрывались специальными крышками.

За пределами корпуса, под бушпритом, над водой нависал гальюн, где моряки могли справить свою нужду.

Форштевень в верхней части заканчивался выступавшей вперед наделкой, называвшейся княвдигед (княвдегед) (Knee of the head), к которому крепилось носовое украшение - это могла быть искусно выполненная скульптура или, как на кораблях петровской эпохи, лев рыкающий. Носовым украшением "Виктории" была геральдическая фигура с девизом "Бог и мое право". Со временем украшения упрощались, княвдигед русских кораблей в Х1Х веке украсил двуглавый орел со щитом в когтях. Например на корабле "Париж", названного в память взятия Парижа в войне 1812-1814 гг., на щите красовался герб этого города.

Жизнь моряков на корабле была сопряжена с постоянным риском, но они это воспринимали как должное. Корабельная медицина была достаточно примитивна, однако судовые медики прилагали все усилия, чтобы, по возможности, скрасить быт моряков. Обязательное применение мыла в английском ВМФ было введено лишь в 1825 г., что снизило инфекционные заболевания, но надежно избавиться от цинги удалось позже. Только к 1800 г. медицина пришла к выводу, что с цынгой можно бороться, включая в рацион питания мореходов овощи и фрукты. В русском ВМФ корабельные врачи имели на вооружении лекарства, приготавливавшиеся из сушеных трав. Из них делались настои, чаи, отвары и т.п. Изолятор для больных, страдавших тяжелыми инфекционными заболеваниями, располагался на мидель-деке в самом носу корабля с правого борта. Палубу изолятора время от времени дезинфицировали уксусом.

Палубу драили кирпичом, пемзой либо песком, используя голики, квачи и швабры, лишь бы блестела как новенькая. Бани на корабле не было. Поэтому в теплую погоду за борт опускали парус и делали из него своеобразный бассейн. Выбираться за его пределы запрещалось, опасались акул. Особенно тяжело было в тропиках - донимала жара. У людей понижалось артериальное давление, а вместе с потом выделяются не только шлаки, но и необходимые организму микроэлементы. В этом случае основным лекарством было натуральное сухое вино. Выяснилось, что в одном его стакане содержится дневная норма всех необходимых человеку витаминов и микроэлементов. Поэтому потребление сухого вина на корабле, плавающем в тропиках практикуется и сегодня.

У каждого моряка на судне было по две подвесных койки. Одну он пользовал, другая - "проветривалась" в расположенной на планшире коечной сетке.

Для вентиляции судовых помещений открывали пушечные порты и люковые закрытия в палубах; чтобы в открытый люк кто-нибудь не упал, их закрывали специальными решетками. Самые нижние твиндеки просушивали подвешенными ведрами, которые наполняли горячими углями. Для дезинфекции нижних помещений и интрюма также применялось окуривание, для чего на раскаленные угли выливали смесь серы и уксуса. На судне всегда были готовые к употреблению небольшие аптечки, их брали в шлюпки и для других надобностей. В носовой части гон-дека устраивался небольшой хлев для домашнего скота, чтобы на судне было и свежее мясо. Но запасов фуража на корабле было мало, поэтому свежим мясом экипаж "баловался" недолго.

Когда корабль находился в порту, питание моряков было вполне приличным. В плавании дела обстояли хуже. Хлеб, даже если его хранили в обитых изнутри железом ящиках, через неделю покрывался плесенью, а через две - уже не годился в пищу. Сухари хранились дольше, особенно если кладовка была сухой и хорошо проветривалась. Но к ним были весьма неравнодушны крысы, сухари также могли поражаться червями. В общем, морякам приходилось нелегко. На английском корабле эпохи Горация Нельсона, моряк получал ежедневно каравай хлеба или сухари и восемь пинт пива. В воскресенье, если не было свежих, полагались сушеные овощи и фрукты, а также солонина. В понедельник выдавалась миска крупы, соленое масло и т.д. В основе всех супов был преимущественно горох.

Как видим, в плавании пища моряков была не столь изыскана. Зато как только корабль заходил в порт, свежие овощи и фрукты быстро ставили моряков на ноги. В русском ВМФ Петром 1 была установлена норма на двоих - ведро флотского борща и полведра каши, к этому хлеб, сухари и по чарке водки. Если водки по каким-либо причинам не было, ее заменяли ромом. После полуденной склянки - рынды, экипаж строился на шканцах. Моряки принимали чарку, некоторые умельцы умудрялись выпить чарку "с горкой", не уронив на палубу ни капли "живительной влаги". За тем все шли обедать, а после обеда наступал "адмиральский час", команда отдыхала. После жизнь на корабле снова "била ключом".

Повар - кок среди экипажа был весьма уважаемым человеком. Обычно, это был пожилой, видавший виды моряк, постигший таинства кулинарного искусства. Командиры кораблей прекрасно понимали, что значит иметь в экипаже хорошего кока, поэтому подбирали поваров с пристрастием. Часто коком становился шеф-повар какого-нибудь известного ресторана. Все моряки экипажа обычно подбирались артелями по 8-12 человек, чтобы всем можно было разместиться за одним столом. Один из них назначался бачковым, он получал на камбузе провиант на свою артель.

В старом парусном флоте камбузом называлась плита для приготовления пищи, а позже так стали называть и саму поварню (кухню). Камбузная плита обычно размещалась в фор-кастеле и представляла собой весьма солидный агрегат. Обслуживать его в одиночку коку было не под силу, поэтому у кока было несколько помощников, каждый имел свой круг обязанностей. Плита топилась каменным углем, разжигалась дровами - все это хранилось в интрюме в специальной кладовой. Огонь в плите поддерживался постоянно. Теплый воздух от плиты шел в дымоход и по пути вращал крыльчатку, от нее был привод на вертел, на котором обжаривалась птица. Чтобы сильные порывы штормового ветра не задули огонь в камбузной плите, у среза трубы дымохода ставили специальный парус - дымсель. Сама труба была невысокой, и с помощью дымселя еще регулировали и тягу.

На борту корабля можно было встретить и коз. Причем моряки относились к ним спокойно, очевидно знали о пользе козьего молока. На некоторых кораблях была даже своя сыроварня. Когда молочные животные попадали в котел, работа сыроваров заканчивалась. Чтобы каждый моряк в жаркую погоду мог напиться, у каждой мачты ставилась бочка с питьевой водой с прикрепленным к ней на цепочке ковшиком.

Служба времени на кораблях была налажена отменно. Для измерения времени использовались песочные часы - склянки. У склянок несли круглосуточное дежурство вахтенные матросы. Склянки были получасовыми, часовыми и четырехчасовыми. Каждые полчаса сопровождались одним ударом в судовой колокол; когда истекал час - следовал двойной удар в судовой колокол. Допустим, мы начали отсчет времени с 0 часов 00 минут. Наступило время 0 часов 30 минут, вахтенный матрос делает одинарный удар в колокол; 1 час 00 минут - следует двойной удар; 1 час 30 минут - сопровождают одиночный и двойной удары; 2 часа 00 минут - два двойных удара; 2 часа 30 минут - следует одиночный и два двойных удара; 3 часа 00 минут - производятся три двойных удара; 3 часа 30 минут - следует одиночный и три двойных удара; 4 часа 00 минут - четыре двойных удара. Затем все повторялось сначала - 4 часа 30 минут - один удар; 5 часов 00 минут - один двойной удар и так далее.

Особенной была полуденная склянка - рында, о ней извещали четыре тройных удара в колокол. По этой склянке все судовые работы и занятия прекращались и корабль превращался в "муравейник" - кто занимался приборкой, кто приводил в порядок свое рабочее место, кто шел умываться и т.д. Одним словом, все моряки "рындали" по своим делам, кто зачем. Поэтому и появилось это сленговое выражение - рында. Затем по сигналу боцманской дудки весь экипаж собирался на шканцах и моряки строились на своих местах согласно судовому расписанию, принимали чарку и шли на обед. После адмиральского часа судовые работы возобновлялись согласно расписанию и планам, которые составляли офицеры для своих подчиненных. Сутки на корабле делили на четырехчасовые промежутки, вахта на любом судне и сегодня продолжается четыре часа.

(Продолжение в следующем номере).