ТАК РОЖДАЛСЯ ЗНАМЕНИТЫЙ "СКАД"

Юрий Бобрышев

(Продолжение. Начало в № 3 - 2005)

Изготовление опытных изделий для летных испытаний было поручено Златоустовскому машиностроительному заводу (директор Е.М. Ушаков), серийное производство и ведение серийной конструкторской документации поручалось Воткинскому машиностроительному заводу (директор В.А. Земцов, главный конструктор В.Я. Тохунц, которого сменил Е.Д. Раков).
Далее начались конструкторские будни: этот привычный термин легко звучит для того, кто сам не испытал всех прелестей "текучки".

Конструкторский отдел под руководством А.И. Ялышева приступил к разработке КД на корпус изделия.
Группа Ю.А. Павлова с В.Г. Камшиловым и др. разрабатывала конструкторскую документацию хвостового отсека (ХО).
Баки горючего и окислителя, в отличие от Р-11, поменяли местами.

Несколько дней проектанты группы Г.Б. Мочалова бились над размещением торового баллона. В один напряженный творческий момент к нам подошел В.П. Макеев, обходивший конструкторские залы. Он предложил разместить цилиндрические баллоны в свободном пространстве хвостового отсека. Проблема была снята для нас навсегда, но в то же время уменьшился запас стабилизации ракеты на пассивном участке полета.

Итак, хвостовой отсек был занят баллонами, поэтому все приборы системы управления решили разместить в приборном отсеке (ПО). П.С. Кухтов с А.А. Пучковым и др. разработали воздушный редуктор.

Группой З.А. Ренжиной отдела, начальником которого стал О.П. Кирюшин, разрабатывались кабели, отрывные электроразъемы. Л.Н. Маслов проектировал систему аварийного подрыва ракеты (АПР).

Разработкой технического задания на снаряжение головных частей (ГЧ) и их согласованием с разработчиками занималась группа Е.В. Бушмина.

После напряженных споров согласовали конструкцию пневмогидравлической системы (ПГС) и способ заправки пускового горючего. Решили заправлять пусковое горючее при вертикальном положении ракеты за несколько минут до старта.

В ОКБ-3 при проведении стендовых испытаний двигателя выяснилось, что он "чихает" при отсечке и дает большой разброс импульса последействия, а значит и точности стрельбы. Проблема была решена, потребовалась лишь выхлопная труба с двойными стенками, вместо дополнительного баллона.

Отдел Л.М. Косого разработал и согласовал ТЗ с НИИ-592 и НИИ-944 на применение более совершенной системы управления, обеспечивающей лучшую, чем у Р-11, точность стрельбы.

Отдел наземного оборудования, учитывая, что основные наемные средства сохранялись прежними (заправщики горючего и окислителя, подъемный кран, нейтрализационная машина, транспортные тележки), разработал только новую траверсу для погрузки ракеты.

Для заправки топливом были спроектированы заправочные устройства, учитывающие температуру компонентов, что позволило несколько увеличить количество топлива в ракете, а значит - повысить дальность ее стрельбы.

Параллельно шел выпуск документации телеметрии, основная роль в этом принадлежала отделу Г.А. Хомени.

Не все шло гладко, требовалось постоянное разрешение проблемных вопросов.

Все задания на разработку систем и узлов ракеты, а также основная конструкторская документация согласовывались с военными представителями ГАУ Кожевниковым, Бородавко и др. Военную приемку возглавлял районный инженер полковник П.И. Данько.

Летом этого 1958 г. в разгар работы над Р-17 В.П. Макеев вдруг срочно вызвал меня в министерство. Кое-кто в верхах высказал мнение, что Р-17 не нужна. Макеев дал мне поручение: не возвращаясь домой, срочно подготовить короткое письмо с характеристиками и обоснованием целесообразности создания Р-17 на имя секретаря ЦК КПСС по оборонным вопросам Л.И. Брежнева. Письмо было отправлено из министерства за подписью В.П. Макеева. Более вопрос - надо или не надо делать Р-17 - не возникал.

В сентябре 1958 г. в НИИ-88 был защищен эскизный проект, в ноябре был завершен выпуск КД, в 1 квартале 1959 г. разработана эксплуатационная документация. Заводу СКБ-385 предстояло изготовить конструкторский макет, ряд узлов для испытаний на прочность и т.п.

В конце 1958 г. было принято решение поручить производство изделий для второго этапа летных испытаний Р-17 (совместных с заказчиком) Воткинскому механическому заводу (ВМЗ).

В январе 1959 г. главному инженеру завода № 385 Д.К. Андрееву, мне и группе технологов было поручено оценить технологические возможности ВМЗ, который второй год изготавливал Р-11М, имел опыт изготовления артиллерийских орудий, строительных кранов, узкоколейных паровозов и выразил горячее желание освоить новые изделия.

В конце 1958 г. опытный цех (начальник цеха А.Е. Осипов, мастер участка В.А. Крючков) завода № 385 изготовил конструкторский макет ракеты, ставший первым шагом к изготовлению летной ракеты и позволивший выявить ряд ошибок и просчетов.

Однако подготовка производства для изготовления ракет Р-17, предназначенных для первого этапа летно-конструкторских испытаний, велась медленно.

В мае 1959 г. отставание с изготовлением опытных образцов и в целом ракеты составляло до трех месяцев от установленных сроков из-за перегрузки завода № 385 несколькими заказами по серийным и опытным морским ракетам. Для Р-17 складывалась тяжелая обстановка. После очередного бурного обсуждения у директора завода с производственниками В.П. Макеев вызвал меня в комнату ВЧ-связи директора (у него в кабинете еще не было ВЧ-связи) и сказал:
- Мне только что позвонил Дмитрий Федорович Устинов и предложил передать полностью изготовление Р-17 в Воткинск. Разберись с состоянием дел на ВМЗ и через 7 дней доложи мне.

Мы обменялись тяжелыми взглядами. Что означала для нас передача производства ракеты в далекий от КБ и дома город? Это, прежде всего, сутки в дороге с двумя-тремя пересадками, принятие технических решений "на месте" без согласования со специалистами родного КБ и т.п.

На ВМЗ меня принял директор Владимир Александрович Земцов, которому тоже звонил Д.Ф. Устинов. Земцов выразил готовность немедленно принять на свой завод (он, кстати, имел более чем двухсотлетнюю историю) изготовление Р-17 со всеми опытными узлами и их отработкой. Я попросил познакомить меня со снабженцами и основными цехами. Снабженцы оказались очень расторопными - завод уже имел двухмиллиметровый лист для баков и все необходимые материалы. Завод имел большие, хорошо оснащенные механические цехи. ВМЗ в мае 1959 г. был значительно более подготовлен к изготовлению ракеты Р-17, чем завод № 385, и это свидетельствовало о большой заинтересованности директора и специалистов предприятия.

При заключительной встрече с В.А. Земцовым я высказал свое положительное мнение по вопросу о передаче изготовления Р-17 на ВМЗ. В дальнейшем при решении нелегких проблем Владимир Александрович проявил удивительный дар спокойного анализа ситуации и поиска выхода из трудного положения. Умудренный жизненным опытом, Владимир Александрович обладал заслуженным авторитетом у заводчан, что благотворно отражалось на всем производственном процессе.

Мой доклад В.П. Макееву был коротким. 1 июня 1959 г. Д.Ф. Устинов, В.П. Макеев и В.А. Земцов договорились по ВЧ о полной передаче производства Р-17 со Златоустовского на Воткинский завод. 10 июня в СКБ-385 прибыла комиссия по организации передачи на ВМЗ производства Р-17 в составе начальника 1-го ГУ МОП Л.А. Гришина, начальника отдела 1-го ГУ МОП Л.С. Бельского, заместителя председателя Удмуртского Совнархоза Шишкина, директора ВМЗ В.А. Земцова. 17 июня вышло постановление Совмина СССР о передаче производства Р-17 на ВМЗ. 27 июня был подписан приказ министра.

29 июня первая бригада, состоявшая из 11 инженеров и техников СКБ-385, выехала со мной в Воткинск для оказания помощи в организации производства Р-17 и решения конструкторских вопросов. Виктор Петрович Макеев предоставил мне права полномочного представителя главного конструктора СКБ-385 на ВМЗ по Р-17. В группе выехавших были В.И. Матузов, Л.В. Малетина, Ю.В. Чепуров, М.Е. Меланина и др.

Завод оперативно развернул работу, связанную с организацией производства новых изделий и приступил к отработке технологий. Конструкторы ОКБ-235 во главе с В.Я. Тохунцем, его заместителем Циунелисом, а затем - с заместителем главного конструктора В.И. Фоковым и прибывшие специалисты из СКБ-385 активно приступили к сопровождению производства, устранению ошибок в конструкторской документации и отработке ее на технологичность. Телефонной и ВЧ связи с родным СКБ не было, поэтому решения нередко приходилось принимать самостоятельно на месте.

Учитывая скоротечность прошедшей передачи опытного производства ракеты на другой завод, мною срочно был подготовлен план-график, предусматривавший очередность изготовления и испытаний экспериментальных сборок и двух ракет для стендовых и десяти для летных испытаний. План-график был подписан руководителями производственных служб завода, утвержден мною за главного конструктора СКБ-385.

Тем временем на производстве возникали непростые вопросы, требовавшие корректировки конструкторской документации и технологии изготовления деталей и сборок.

В конце июля 1959 г. сборочный цех приступил к сборке двух ракет для огневых стендовых испытаний.

Вскоре на ВМЗ прибыли специалисты по системе управления, гироприборам, АПР и телеметрии из СКБ-385 - П.С. Колесников, Ю.А. Фомин, В.И. Матузов, Т.А. Поспелова, А. Кукса, а также из НИИ-944 - Фадеев, из НИИ-592 - И.С. Игдалова, Р.П. Матафонов, Ю.В. Дробышев. Настройки и проверки аппаратуры велись без выходных по 15 часов в сутки. Выявились затруднения с изготовлением АПР - конструктор Л.Н. Маслов отрабатывал временную схему.

20 августа 1959 г. в Воткинск прибыл заместитель В.П. Макеева по управлению и телеметрии Ш.И. Боксар.
31 августа две ракеты, а с ними и все необходимое оборудование были готовы для отправки на огневые стендовые испытания. Кроме того, завершилось изготовление ХО для проведения испытаний на прочность в НИИ-88.

Тогда же, в августе 1959 г., началась сборка ракет для летных испытаний и появились новые вопросы.

В НИИ-229 к специалистам, проводившим заводские испытания, присоединились от СКБ Ю.В. Протопопов и от НИИ В.В. Бугаев.
Стало известно о разработке в ОКБ-5 во главе с главным конструктором А.М. Исаевым нового двигателя для Р-17 (напомню, что на первом этапе ракеты оснащались двигателями С3.42 конструкции ОКБ-3, возглавлявшегося Д.Д. Севруком).

В ноябре на полигон в Капустин Яр отправили первую ракету и полный комплект наземного испытательного и пускового оборудования. Госкомиссию возглавил Ш.И. Боксар, заместитель В.П. Макеева, техническим руководителем назначили меня, членами комиссии были: от НИИ-592 по СУ - В.А. Внутский, от ГСКБ - С.С. Ванин, от ГАУ - подполковник А.В. Титов и др. Все вопросы по организации служб полигона решали генерал-майор Козырев и полковник В.И. Меньшиков, технической позицией командовал полковник Иоффе, стартовой - подполковник И.А. Золотенков, обладавший невероятным опытом и смелостью.
Подготовка ракеты на технической и стартовой позициях потребовала большого физического и нервного напряжения участников работ. Военные специалисты полигона, имевшие опыт десятков и сотен пусков, были строгими, не прощали ошибок, но между ними и промышленниками (так называли нас военные) быстро установились деловые контакты. Опыт подготовки и пусков постепенно накапливался, но нервное напряжение при каждом пуске оставалось.

12 декабря 1959 г. состоялся первый пуск ракеты Р-17. Она уходила в голубую высь, держа всех наблюдавших в трепетном напряжении до последней, 60-й секунды активного участка. Потом - общее ликование, и шапки полетели вверх. Впрочем, через несколько минут узнаем мнение наблюдавшего за пуском начальника полигона генерал-полковника Василия Ивановича Вознюка - ракета ушла левее. Вскоре причина определилась. Это была единственная ошибка, выявленная на этапе ЛКИ, последующие шесть пусков прошли удачно.

(Продолжение в следующем номере)