Журнал "Двигатель" продолжает публикацию мнений руководителей ведущих предприятий и организаций отечественной промышленности и науки о проводимой государством экономической политике. В № 6 2002 г. по данному вопросу высказался генеральный директор ФГУП "ММПП "Салют" Юрий Елисеев, а в № 1 2003 г. - заместитель генерального директора ЦИАМ Ольга Чичерова.

Редакция обратилась к Евгению Николаевичу Каблову - генеральному директору ВИАМ с просьбой дать свою оценку происходящим в промышленности и науке событиям.

"Двигатель": Какова Ваша оценка актуальности проблем, затронутых в предыдущих публикациях журнала?
Евгений Каблов: Прежде всего я хочу поблагодарить редакцию журнала "Двигатель" за то, что она поднимает такие важные и для отечественного авиадвигателестроения, и для всей науки в целом вопросы. Важные для сохранения и развития авиационной промышленности нашего государства. Эти вопросы являются определяющими для развития и сохранения научного потенциала наших государственных авиационных центров. Крайне важно создать соответствующие условия работы и предприятиям, изготовляющим авиационную технику, и людям, ее создающим. Постараюсь, изложить свою позицию.
Как член Совета при президенте РФ по науке и высоким технологиям могу заверить, что президент искренне желает, чтобы Россия сохранила свое положение первоклассной авиационной державы. В решениях Совета Безопасности президент совершенно определенно подчеркивает, что авиация имеет приоритетное значение для развития Российского государства. И в этом мне видится выражение политической воли президента. Указы президента по основам развития науки и высоких технологий в России направлены на то, чтобы обеспечить возможность создания в России продукции высоких технологий как для собственных нужд, так и для продажи наукоемкой продукции во всем мире. К сожалению, наблюдается противоречие между теми документами, которые выпускает правительство, и теми указами, которые принимаются президентом.
Президентом дано задание подготовить основы Российской инновационной политики. Наша экономика не может зависеть от цены нефти, которая очень быстро меняется в зависимости от политической конъюнктуры. Без науки решить проблемы инновационного пути развития экономики невозможно. Поэтому важно сохранить научный потенциал таких институтов, как ЦАГИ, ЦИАМ, ВИАМ и конструкторских бюро, чтобы они могли создавать новые знания, а на их базе - наукоемкую продукцию, которую можно продвигать на рынок. В настоящее время, по оценкам ООН, по количеству созданных знаний Россия занимает второе место в мире. Но на мировом рынке наукоемкой продукции Россия представлена всего 0,3 %!!!
Это не значит, что у нас какие-то глупые люди, просто, по-видимому, мы очень плохо умеем переводить знания в товар. Проблема эта возникла потому, что у нас не создана единая государственная инновационная система, позволяющая эффективно использовать интеллектуальную собственность. Ученые вынуждены сами зарабатывать средства и на развитие науки, и на жизнь, кроме того, все эти действия носят фрагментарный характер. Отсутствие системы и однозначного понимания того, как она должна быть построена, ограничивает наши возможности по продаже интеллектуального товара.

"Д": Но у нас нет пока закона об интеллектуальной собственности. Что же делать сейчас?
Е.К.: Необходимо срочное принятие основ инновационной политики России. Конечно, можно придумать любую систему, но мы не сможем решить эту проблему, если государство не урегулирует вопросы организационного, правового и экономического обеспечения деятельности научных организаций в процессе инновационной деятельности. Нужно сделать так, чтобы наше общество понимало, что богатство - в мозгах, а не в недрах, и мы обладаем (пока еще обладаем!) колоссальным запасом знаний, которые еще не материализованы в конкретные наукоемкие изделия. Для реализации этого государству необходимо ускорять решение наболевших проблем, а в действительности наблюдается сдерживание этих процессов. Даже больше. В последнее время в печати появились нападки на Академию наук с целью дискредитации роли и значения РАН. Утверждается, что наша интеллектуальная собственность имеет низкую ценность (цель - легче будет прибрать к рукам).
Не секрет, что все то, что было создано в СССР и создается в РФ, базируется на фундаментальных знаниях, которые получаются, осмысляются и адаптируются РАН. А затем эти знания используются отраслевыми институтами при решении конкретных прикладных проблем. А дальнейшая передача этих прикладных знаний в производство - задача управленцев или, как сейчас говорят, менеджеров предприятий. Однако заклинания о том, что надо-де внедрять новые идеи в производство, совершенно бесполезны. Нужно разработать такие нормативно-правовые акты, которые заставляли бы людей, волею судеб имеющих деньги в России, вкладывать их прежде всего не в спортивные команды, а в новые разработки для того самого производства, благодаря которому эти деньги получены. Единственная возможность сделать так - это создать некие налоговые условия, чтобы хозяевам газовых и нефтяных компаний стало понятно: если нефть или газ не полностью изымаются из земли и не проводятся работы по увеличению качества добычи, то платятся соответствующие налоги. Или дополнительные налоги за нанесение ущерба экологии.
В экономике попытка воздействовать с помощью убеждения - слабый аргумент против денег. Почему в Рейне чистейшая вода? Совсем недавно, в начале 70-х годов, это была "сточная канава Европы". Теперь предприятия вынуждены сбрасывать воду, использованную в производстве, только после глубокой очистки. Государство приняло такие законы, которые вынудили компании тратить средства на решение этих вопросов.
Появилось еще одно крупное заблуждение, что нам нужна "фирменная наука". По примеру того, как наши олигархи приобрели себе спортивные клубы, появилось стремление по образу и подобию создать "фирменную" науку в ЮКОСЕ или МЕНАТЕПЕ. Но это невозможно, поскольку исторически у нас сложилась совсем иная система взаимодействия и "движения" науки: есть РАН, есть отраслевая наука и ВУЗовская наука. Попытка перенести на нашу почву опыт США (где все научные исследования сосредоточены в колледжах и университетах и финансируются там фирмами), сосредоточив все научные исследования в министерстве образования, обречена на провал. Делать это - значит погубить как ту систему работы с наукой, какая есть в нашей стране, так и образовательную систему. Все должно развиваться эволюционно, поступательно. Давайте не форсировать реформы и не рассчитывать на революции хотя бы здесь, в интеллектуальной среде.
У нас более 2000 научных организаций разного профиля. И на Совете, который провел президент, было решено произвести некую "инвентаризацию" научных организаций, расставить отраслевые научные организации по приоритетным направлениям. Отраслевые НИИ, взаимодействуя с институтами РАН и высшей школой, должны решать конкретные проблемы. Сейчас президентом утверждены 9 приоритетных направлений и 58 критических технологий - и все научные организации должны быть закреплены за этими позициями. Финансировать следует эти приоритетные направления, призванные, в первую очередь, обеспечить национальную безопасность и технологическую независимость. Нужно тратить средства на то, что определяет приоритет развития нашего общества. Прежде всего это относится к безопасности, независимости, социальным вопросам, здравоохранению и т.д. Наука должна создавать знания, которые могут переводиться в товары, необходимые для общества.
Идея о том, что малые предприятия научной сферы спасут отрасль, ошибочна. Так же, как и ошибочно акционирование научных организаций. Это доказала наша жизнь последних лет, а также международный, существенно больший опыт. Малые предприятия - очень хорошая форма реализации знаний в товар. Мое видение отечественной инновационной системы таково:
1. Крупные научные организации: государственные научные центры, институты РАН, ведущие ВУЗы являются основными, краеугольными звеньями системы.
2. Внедренческие и инжиниринговые фирмы (это малые предприятия, являющиеся как бы дочерними предприятиями основных элементов системы) являются "кирпичиками" этой системы, решающими более узкие проблемы.
3. Инструментом национальной инновационной системы должны быть инвестиционные инновационные фонды (государственные и частные, отечественные и зарубежные), которые могут собирать и вкладывать деньги в реализацию знаний.
4. Продуктом системы должна быть наукоемкая продукция - ликвидный и востребованный товар (известно, что 1 кг самолета стоит десятки тысяч долларов, в то время как 1 кг никеля всего 7…8 долларов). Для создания наукоемкого продукта создается много рабочих мест. Подтягиваются и другие отрасли: химия, металлургия, станкостроение и другие.
5. Важный элемент - функционирование системы, ее внутреннее построение и связь со всей экономикой в целом. Это - законы, нормативно-правовые акты и прочее. Если эти законы не сбалансированы, то система либо неэффективна, либо вообще не работает.
6. Еще один элемент этой системы - особые экономические зоны, которые есть в Китае, США, Германии, Франции и других странах. Эти зоны выделены для того, чтобы осуществлять какие-либо внедренческие операции, в первую очередь - производственные. У нас также был опыт безналоговых зон, например, в Калмыкии. При этом никто не смотрел на профиль деятельности фирмы. На самом деле льготы должны даваться только тем предприятиям, которые вкладывают деньги в производство или в наукоемкую продукцию. Никакие другие посреднические операции не должны быть льготными.
Требуется решать вопросы и с таможней, поскольку научная организация поставлена на одну доску с поставщиками нефти, леса, газа. Надо упростить процедуру прохождения научного товара к потребителю, в том числе и зарубежному. Так это делается в мире: инжиниринговые фирмы не платят НДС при экспорте своей продукции. У нас же для того, чтобы приступить к выполнению зарубежного контракта, надо 9 месяцев собирать подписи. И кто из партнеров будет ждать такой срок?
А как только после подписания договора приходят какие-то деньги на его выполнение, то с них сразу же снимают 20 % НДС. Раньше экспортный НДС снимался по окончании выполнения работ, и это можно было как-то понять. Теперь деньги собирают сразу же после заключения экспортного соглашения по науке, а это значит, что платить придется из своих собственных средств (которых у научных учреждений, как известно, в принципе нет).
Сюда следует добавить и 30-процентную пошлину на всякого рода научное оборудование, которое государственное предприятие закупает для проведения работ по государственному же заказу (в силу того, что внутри государства такое оборудование не выпускается).

"Д": По каким еще позициям у Вас претензии к закону о ФГУПах?
Е.К.: Что касается принятого недавно закона о госпредприятиях, то следует сказать, что он полностью противоречит закону о науке. Он лишает госпредприятия возможностей для развития и модернизации изношенных основных фондов. Если раньше мы могли из прибыли тратить деньги на перевооружение производства, и эти деньги налогами не облагались, то по новому закону мы такой возможности лишились. Для того, чтобы купить новое оборудование, мы должны брать средства из чистой прибыли. Это совершенно неправильно: если предприятие заработало деньги, дайте возможность этому предприятию потратиться на перевооружение. Это необходимо для обеспечения конкурентоспособности нашей продукции. Складывается впечатление, что закон о ФГУПах создает такие условия, которые заставляют директора госпредприятия все отдать.
Закон о госпредприятия не согласуется ни с законом о науке, ни с законом о земле.
Если ныне по действующему законодательству мы имеем право на безвозмездное пользование землей, то начиная с 2004 г. мы должны платить либо за ее аренду, либо налог на земельную собственность. Получается, что ВИАМ должен еще 30 млн рублей заплатить за то, что он на этом месте находится и работает. Если государство говорит, что ему нужна наука (мы же не ярмарку тут организовали и не оптовый склад, можно проверить - я ни одного квадратного метра площади не сдаю в аренду), то сохраните ту ее часть, которая жива, работает, обеспечивает обороноспособность государства. Но у нас объективного подхода нет. Мы живем все-таки не по закону, а по понятиям. Наши жизненные вопросы решаются не в государственных интересах, а в интересах тех, кому государство передоверило право решать все. До тех пор, пока они не будут руководствоваться принципом: "сначала думать о деле, а потом о себе" - ситуация не изменится. На первое место должны быть поставлены интересы дела. Если будет дело идти, то всем будет хорошо. Но этот принцип должен быть повсеместным, иначе опять одни будут пытаться сделать дело, а другие - жить за их счет. Нужно менять идеологию подхода к делу. Беда нашего государства в том, что нет объединяющей всех идеи. Хотя люди, которым верят, - есть. Государство не может жить без идеологии. Без этого оно обречено на развал.
Закон о ФГУПах противоречит тенденции повышения инвестиционной активности научной организации. В Законе о науке, статья 5, записано: "научной организацией считается организация, которая на 30 % занята хозяйственной деятельностью, а на 70 % - непосредственно научной". Чтобы выполнять эти соотношения, мы создавали малые предприятия. Теперь, когда малые предприятия вернулись в состав отраслевого НИИ, мы нарушаем соотношение 30/70, теряем статус научной организации. Поэтому в обращении к президенту мной предложено отменить эти жесткие процентные квоты. Условие должно быть одно: если организация осуществляет выпуск продукции, патентом на которую само же и владеет, и если эта продукция соответствует тематическому профилю данного НИИ, то эту производственную деятельность следует считать научной. Если же научное предприятие начнет окна делать или площади сдавать под торговый склад, то это следует считать хозяйственной деятельностью, к которой применимы все эти проценты, и организация может при их увеличении лишиться статуса научной.

"Д": Что Вы можете сказать о судьбе социальной сферы ВИАМ?
Е.К.: В постановлении правительства утверждается мысль: "Вы же управленцы, вы не должны заниматься социальными объектами, отдайте их администрации территории, на которой они находятся". Но как развивать предприятия без медобслуживания собственных работников, без домов отдыха, без детских садов и лагерей для их детей? Это решение, по существу, разрушает коллектив. Какой коллектив (а коллективы ФГУПов - несколько тысяч человек) может существовать в таких условиях? Заставить работников покупать путевки в детские учреждения по коммерческим расценкам? Это - 7 тысяч рублей на месячную путевку. И какую зарплату надо платить своим сотрудникам, чтобы они могли покупать путевки по таким ценам? А мы в нашем детском лагере своим сотрудникам даем такие путевки по 300 рублей и считаем детские оздоровительные учреждения одной из основных форм деятельности предприятия.
Самое интересное, что Запад взял все наши наиболее интересные решения себе на вооружение. У них и Доски почета, и детские оздоровительные лагеря, и базы отдыха, и субботники по уборке территории. И все это прекрасно прижилось наряду с капиталистическим методом производства. Я был просто поражен, когда приехал на фирму "Дженерал Электрик" и услышал: "Евгений, извините, сегодня не все на месте - у нас субботник, готовим летний скаутский лагерь". Есть, например, Сиэтл - "город Боинга". Целый город, для которого фирма "Боинг", по нашему говоря, "градообразующая". И люди знают, что они живут в "городе Боинга". Ну почему же мы забыли такие свои традиции? Можно ли ожидать от сотрудника качественной работы на предприятии, которое не создает ему нормальных условий для жизнедеятельности?
Почему бы затраты на поддержание социальной сферы не включать в единый социальный налог? Зачем нам "социалку" считать "видом деятельности"? Мы, в конце концов, не предлагаем эти наши услуги на коммерческой основе. Мы оказываем их своим сотрудникам, все это происходит в рамках предприятия.
Нами подготовлены предложения, которые я передал в правительство Российской Федерации. Они пока рассматриваются. Впрочем, это "пока" имеет неопределенно большую длительность. Идет забалтывание, затягивание, рассмотрение нюансов и частностей. Но все зависит от того, насколько настойчиво человек хочет добиться той цели, которую он поставил. И здесь очень большую роль играют Совет Безопасности, РАН и Объединенная ассоциация Государственных научных центров.

"Д": Сейчас много говорят о необходимости реструктуризации научных институтов, их реорганизации, слиянии и т.д. Каково Ваше мнение по этому поводу?
Е.К.: У нас, объективно говоря, в советское время было создано много таких институтов, которые можно было бы и не создавать. Отсутствие финансирования объективно показало, насколько способна та или иная научная организация выжить, насколько ее разработки были востребованы (пускай не нашими производственниками, пусть - за рубежом). Не случайно на слова Грефа "вот наука - это наша основа" президент заметил: "Пока российская экономика не может востребовать все, что создано нашей наукой. И выход из этой ситуации - искать работу на Западе, чтобы не терять свой потенциал". Все НИИ, которые в этих условиях доказали свою востребованность, тем самым доказали и свою состоятельность как научные организации, доказали право заниматься наукой.
На первом этапе, после 1996 г., ВИАМ занимался внешнеэкономической деятельностью. Если мы смогли погасить колоссальные долги, смогли развиваться, то это объясняется наличием спроса в мире на нашу продукцию. А потом начался некоторый подъем нашей промышленности, появились отечественные заказы. Научная организация должна составлять не только отчеты по научной же работе, но и создавать производство, которое способно выпускать и продавать эту научную продукцию. Нам в ВИАМе удалось организовать такую систему: есть научные лаборатории, создающие новые знания, есть научно-производственные центры, реализующие эти знания в товар, и есть управление интеллектуальной собственностью, которое продает желающим лицензии на выпуск новой продукции. Так получается вполне приличный объем хозяйственно-контрактных договоров.
Попытка объединить под одной крышей ЦАГИ, ЦИАМ, ВИАМ и еще ряд институтов является неправильной. В 30-е годы основатели базы авиационной науки в России - Ветчинкин, Архангельский, Стечкин и другие пришли к однозначному мнению, что материаловедением должен заниматься специализированный институт наравне с другими, занимающимися машинами, двигателями, приборным обеспечением и прочим. Эти институты должны заниматься своими специфическими проблемами самостоятельно. Если эту структуру каким-то образом пытаться изменить, то авиационная наука будет долго "приходить в себя" (если вообще сможет это сделать). Хотя все эти авиационные научные центры работают и для других отраслей, но их существование, разделение областей работы и взаимодействие - основа, "скелет" современной науки. Так, Горбачев, поломав такую же структурную организацию нашего общества, надолго вывел его из нормального функционирования. Вот в Китае, например, этого не делали и достигли значительных успехов. Наука у них развивается весьма прогрессивно. Нет нужды сначала все превращать в обломки, а потом пытаться из них что-то создать. Можно на той основе, которая уже доказала свою эффективность, прекрасно производить новое, не трогая принципов построения системы.

"Д": За годы перестройки произошла потеря высококлассных специалистов во всех отраслях промышленности и в науке. В чем Вы видите выход из этой ситуации?
Е.К.: Самое основное - подготовка кадров. Если не заниматься подготовкой кадров, можно вкладывать какие угодно деньги в обновление и восстановление производства, но не решить проблему. Поэтому подготовка как научных, так и технических кадров является актуальной проблемой. Если с высшей школой у нас существует взаимодействие и готовятся специалисты, то система профессионально-технического образования полностью разрушена. Это такая бомба, которая может разрушить все производство: просто некому будет работать на заводах. Часть из тех немногих предприятий, которые еще работают, пытаются самостоятельно выйти из этого положения. Так, например, на заводе "Салют" Юрий Сергеевич Елисеев готовит для собственного производства токарей, слесарей, фрезеровщиков. Но восстановить связную систему производственного образования, которая была в СССР, сейчас неимоверно сложно. Мне кажется, что Министерство образования должно именно этим озаботиться, а не думать "как бы нам реформировать высшую школу", как там разобраться с магистрами-бакалаврами. У нас высшая школа - одна из лучших в мире, а самое слабое место - это отсутствие подготовки среднего технического персонала. А техника на производстве сейчас такая, что без образования в цехе делать нечего.
Сложившаяся система подготовки кадров в высшей школе, сложившаяся система взаимодействия ветвей науки доказали свою эффективность. Их надо просто сохранять. И никакие модернизации и нововведения здесь не нужны. Нужно только четко заявить: "Да, вот эти организации сохранили свой научный потенциал, они имеют кадровый, производственный состав, научный потенциал. Они работают по своему профилю, не растеряли контактов. Их надо всесторонне поддерживать, финансировать и давать всякие налоговые послабления. А те, которые превратились по большей части в арендодателей и кладовщиков, надо отнести к коммерческим фирмам и не считать в строю научных организаций".

"Д": Коротко - о кадрах. Каков средний возраст работников, чем привлекаете и удерживаете специалистов? Повлекла ли внешнеэкономическая деятельность к оттоку кадров?
Е.К.: Да, какое-то количество работников уехало за рубеж, когда у нас нечем было платить зарплату. Где-то человек пять из ведущих специалистов. Сейчас мы гордимся тем, что у нас, например, 150 с лишним молодых специалистов работает. Для этого надо было походить по инстанциям, "выбить" для работающих по государственному заказу отсрочку от призыва в армию, разработать систему стимулов для молодых специалистов. У приходящих - надбавка к зарплате около двух тысяч рублей, второй год она полторы тысячи, третий год - тысячу, а на четвертый год ты уже должен сам зарабатывать деньги. Мы открыли ВИАМовские стипендии для молодых специалистов: платим за защиту диссертаций $250 кандидату и $500 - доктору наук. Соответственно, повысили ставки при наличии ученой степени. Это дало возможность людей заинтересовать. У нас последние годы защитились 15 кандидатов и 4 доктора.
Тем не менее, средний возраст работающих в ВИАМе специалистов пока выше пенсионного. Для того, чтобы выйти на уровень среднего возраста, хотя бы 45 лет (в принципе, это тоже много: наиболее продуктивный возраст научного сотрудника 30-47 лет), надо ежегодно принимать до 60 молодых специалистов. Лет через пять мы и достигнем этого уровня.

"Д": Есть ли у ВИАМ - отраслевого института - желание и возможность создания материалов для космоса, общего машиностроения, автомобильной промышленности?
Е.К.: Так уж сложилось, что ВИАМ всегда занимался созданием материалов для многих отраслей промышленности. Основой этому является наша многолетняя совместная работа с институтами РАН и отраслевыми институтами. Это дает возможность создания материалов и для космоса, и для энергетики, и для транспорта, и для оборонной промышленности. Если рассмотреть принятые в ВИАМ программы создания авиационно-космических материалов, восстановления малотоннажного производства химической продукции, восстановления производства химических материалов, то почти 65…70 % материалов, созданных по этим программам, покрывают потребности других отраслей промышленности. Поскольку ВИАМ удалось достаточно эффективно изменить форму и структуру управления, оснаститься новым оборудованием, то сейчас мы интегрируем многие направления работ по материалам. И более 95 % материалов, используемых сейчас в летательных аппаратах - космических и авиационных - создано в ВИАМ.

"Д": Расскажите о последних разработках ВИАМ.
Е.К.: ВИАМ совместно с зеленоградским предприятием "МЭШ-плюс" создал новое поколение печей для направленной кристаллизации. Это, в первую очередь, такие печи, как УВНК-9а, УВНК-14, УВНС-5 и УВНС-4. Такие вакуумные установки обеспечивают высокий температурный градиент во фронте кристаллизации. Они позволяют получить выход годного по монокристаллической структуре сплава на уровне 95 %. Самое важное, что нами в последнее время разработаны сплавы с высоким содержанием рения, на уровне, в мире пока никем не достигнутом. Это сплавы ЖС-47, ЖС-49, ЖС-55. Процентное содержание рения, которое мы смогли зафиксировать в твердом растворе, достигает 12 %. Самый лучший американский сплав - Сименс Х-10 - содержит порядка 6 % рения. Кроме того, значение уровня жаропрочности sв 100 при 1000 °С составляет у нас 35 кгс/см2, в то время, как лучший американский сплав имеет 29 кгс/см2.
Совместно с ЦИАМ и заводом "Салют" создана уникальная транспарационная система охлаждения лопаток. Разработанные уникальные высокоградиентные технологии литья лопаток с температурным градиентом во фронте кристаллизации 200…250 °С. Самая лучшая американская технология обеспечивает эти градиенты на уровне 30…40 °С. Иначе говоря, наша технология в 30 раз эффективнее.