Революционные идеи - особенно сверхзвуковой компрессор - вызвали возражения у консервативной части ученых. Естественные в таком деле задержки раздражали чиновничью рать оборонного отдела ЦК КПСС и Министерства авиационной промышленности. Несмотря на то, что основные дефекты АМ-11 были уже устранены, министр П.В. Дементьев, никогда не питавший к Александру Александровичу теплых чувств, распорядился учредить комиссию для оценки деятельности завода № 300 и его руководителя.

Председателем комиссии, в которую в основном вошли работники ЦИАМ, был назначен В.Я. Климов. Следует отметить, что в то время конструкторы завода № 300 вышли на мировой уровень авиационной науки, особенно в области разработки компрессоров. Естественно, что ученые ЦИАМ с определенной ревностью относились к успехам ОКБ Микулина, особенно в части теории ГТД. Непросто складывались и личные взаимоотношения Микулина и Климова.

Очевидно, комиссию очень торопили: все ее выводы носили довольно общий характер, какие делают все аналогичные комиссии, в стиле "недостаточно обосновано", "малый объем экспериментов" (как будто комиссия не знала, какой нажим был на Микулина со сроками), "в мировой практике до сего времени не применяется" (да, действительно многое делалось впервые в мире!).

Перед новым 1955 г. Александр Александрович, как и раньше, добился, чтобы его принял председатель Совета Министров СССР Г.М. Маленков. Маленков пообещал Александру Александровичу максимальную поддержку во всех делах, в том числе в новом двигателе и в спорах с министерскими чиновниками. О результатах своего визита руководству МАП Александр Александрович докладывать не стал, приберегая их в качестве козыря. Но неожиданно для Микулина (и не только для Микулина) в начале 1955 г. пленум ЦК КПСС освободил Маленкова от обязанностей председателя Совмина СССР.

Узнав, что Микулин лишился могучего покровителя, 20 января 1955 г. на завод приехал министр П.В. Дементьев с руководящими работниками министерства, а также председатель комиссии В.Я. Климов. Дементьев нагрянул неожиданно для всего коллектива завода № 300 и прежде всего - для сотрудников ОКБ. Сам А.А. Микулин в этот день на заводе отсутствовал.

В большом кабинете директора завода собрали руководителей служб завода. М.Н. Степин - начальник 3-го Главного управления МАП - зачитал приказ министра авиапромышленности об освобождении А.А. Микулина от обязанностей генерального конструктора и ответственного руководителя завода № 300. Б.С. Стечкин, незадолго до описываемых событий получивший под свое начало вновь организованную лабораторию двигателей Академии наук СССР, попросил Микулина к себе. Так была решена дальнейшая судьба Александра Александровича.

Учитывая авторитет и заслуги А.А. Микулина, не приходится сомневаться в том, что приказ был согласован на самом верху. Если опустить ничтожные и, кстати, ничем не подкрепленные придирки, то фактически Александру Александровичу инкриминировалось только то, что: "Тов. Микулин допускает ошибки … вносит путаницу и затрудняет работу по созданию двигателей".

Чего здесь больше - цинизма или технической безграмотности? Обвинения ставилось в вину человеку, создавшему безусловно удачные образцы двигателей АМ-3, АМ-5, РД-9Б, и именно тогда, когда уже были изготовлены первые экземпляры АМ-11.

Гонители забыли огромные заслуги Микулина перед Отечеством, которые обеспечили создание уникальных самолетов. Только за 12 лет (включая годы создания завода) - с февраля 1943 г. по январь 1955 г. - под руководством А.А. Микулина были успешно завершены государственные испытания восьми двигателей!

Александр Александрович - выходец из недр интеллигенции - был патриотом своей Родины. Признавая необходимость изучения иностранного опыта, Микулин никогда - ни в большом, ни в малом - не допускал слепого копирования. Его двигатели, и в этом было их преимущество, всегда были самобытными, в них зачастую закладывались принципиально новые конструкторские решения.

Он никогда не делил своих сотрудников на "наших" и "не наших", "белых", "черных", коммунистов и беспартийных. Категориями в выборе сотрудников были талантливость, работоспособность и приверженность делу. Микулин придерживался тезиса, который много позже сформулировал Ден Сяопин: "Неважно, какого цвета кошка, лишь бы мышей ловила".

Кстати это относится и к Микулину. В 1943 г. тайным голосованием он был избран действительным членом Академии наук СССР (сразу - без "членкорства"!). А у него не было диплома об окончании высшего учебного заведения! Летом 1950 г., когда научная общественность страны отмечала 55-летие А.А. Микулина (50-летний юбилей не отмечался - война), командование ВВИА им. Н.Е. Жуковского подарило конструктору… диплом с отличием об окончании академии, в которой он никогда не учился, но иногда читал лекции. Это был его единственный диплом о высшем образовании, который Микулин высоко ценил.

Ведь прежде в анкетах в графе "образование" приходилось писать: "высшее - незаконченное"…

Коллектив завода № 300 был большой, но очень многих работников Микулин знал лично. Почти ежедневно возникала необходимость в очень срочной и квалифицированной работе, на выполнение которой он отводил буквально часы (все знали его крылатый срок - "завтра к 10.00"). Микулин обычно говорил: "Поручите это конструктору Юрову", или "технологу Николаеву", или "меднику Болтневу", или "токарю Филюткину" и т.д. Человек очень деятельный и яркий, он и окружал себя людьми творчески одаренными и высокопрофессиональными. О тех, кто прошел выучку у А.А. Микулина, можно с уверенностью сказать, что они сохранили на долгие годы способность и умение работать на пределе своих возможностей. И когда человек говорит: "я работал под руководством Микулина" - это почти всегда свидетельство не только высокого профессионализма, но и того, что он способен работать с полной самоотдачей. Отсюда и результаты. Многие бывшие сотрудники Микулина впоследствии стали руководителями самостоятельных конструкторских организаций. Поразительный факт: из коллектива ОКБ-300 вышли шесть ведущих ОКБ.

Вспоминая годы работы с Микулиным, работники завода не могут сказать, что это были легкие годы. У Александра Александровича был непростой, взрывной характер. Иногда можно было, допустив незначительную ошибку, услышать от него: "Я Вас увольняю…" Учитывая его темперамент, нельзя отрицать, что бывали иногда эти наказания незаслуженными и, следовательно, обидными. Но, как правило, почти у всех, кто работал тогда на заводе, эти обиды быстро выветривались из памяти - ведь А.А. Микулин обладал редким даром поощрять инициативу и отличный труд. Сам он был неиссякаемым источником самых, на первый взгляд, невероятных идей и замыслов.

Всех поражала его способность беспрерывно выдавать идеи "на гора". Это были и конструкторские, зачастую опрокидывающие все ранее принятые, в том числе и им самим предложенные принципиальные решения, и технические идеи, и новации в области организации труда, и многое другое. Далеко не все они были бесспорными, но значительная часть из них поражала неповторимой оригинальностью, самобытностью и, что самое главное, они давали зачастую единственно правильное решение той или иной проблемы.

Несколько дней коллектив завода был в шоке. Дня через три на завод пришел приказ Дементьева о назначении и.о. ответственного руководителя и главного конструктора завода № 300 Сергея Константиновича Туманского.

И тут у многих, в том числе и у авторов этих строк, возникает вопрос, знал ли Туманский о грядущих событиях? Какова была его роль? Безусловно одно: если бы не было такой подходящей кандидатуры для замены Микулина, то приказ министра от 20 января 1955 г. вряд ли увидел бы свет.

Действительно, у Сергея Константиновича был опыт самостоятельной работы главным конструктором, полученный им на заводе № 29 в Запорожье. Он, будучи заместителем Микулина по конструкторской части, занимался всеми делами ОКБ, начиная от компоновок и кончая конструкторской документацией для серийного производства. Но был еще один фактор, который проливает свет на многие "тайны мадридского двора": Туманский поддерживал дружеские отношения с П.В. Дементьевым и с другими однокашниками по ВВИА им. Н.Е. Жуковского, главными конструкторами А.С. Яковлевым и А.И. Микояном. Но самая крепкая дружба связывала Туманского с заместителем главнокомандующего ВВС по вооружению Александром Николаевичем Пономаревым…

Конечно, у Сергея Константиновича не было такого полета фантазии, как у Микулина. Зато он всегда четко выполнял все поставленные ему задачи. В будущем стоит о нем рассказать отдельно, так как последующие 18 лет жизни завода № 300 проходили под руководством С.К. Туманского. И все эти годы Микулин ни разу не был на заводе, который он создал! В то же время можно сказать, что все достижения коллектива, созданного Микулиным, в период после его ухода связаны в наибольшей степени прежде всего с тем, что оставил после себя Микулин, с его личностью.

Ведущая роль в этом коллективе - по Микулину - должна принадлежать конструктору. Конструирование авиационного двигателя Микулин считал искусством. Ведущая роль конструктора, считал он, не должна ограничиваться выпуском чертежей.

Конструктор должен быть и организатором всего творческого процесса по созданию двигателя. Он обязан вместе с производственниками нести ответственность за его работоспособность, надежность, при этом наиболее ответственные документы (например, технология изготовления узлов и деталей) должны согласовываться с конструктором.

Опытное конструкторское бюро Микулин считал ведущим отделом на заводе. В нем сосредотачивались наиболее талантливые люди. Кадры в ОКБ Микулин подбирал сам лично. Он наблюдал за работой каждого работника. На заводе работать было престижно, но в то же время и ответственно. Работали - не считаясь со временем - вечерами, а иногда и ночью, в зависимости от требований главного конструктора. Молодые специалисты, поступавшие на завод, обычно направлялись на производство, и только отличившиеся в работе переводились в ОКБ.

Душой ОКБ был перспективный отдел, где разрабатывались проекты новых двигателей. В отделе работали наиболее талантливые компоновщики. Микулин ежедневно посещал отдел, лично участвуя в разработках.

Уделяя большое внимание ОКБ, Микулин не забывал производственные цеха, экспериментальные установки, испытательную станцию. Обычно посещения сопровождались каким-либо событием (кто-то придумал интересную конструкцию, новинку, провел успешный эксперимент). При неполадках, просчетах из-за халатности, работник подвергался осуждению.

Большое значение придавал Микулин организации проектных работ. Задание на создание нового двигателя уже на первой стадии подвергалось тщательному разбору. Создавались эскизные компоновки, обсчитывались газодинамические и прочностные характеристики. Изучались отчеты ЦИАМ, ЦАГИ, ВИАМ, НИАТ. Просматривались иностранные и отечественные проспекты перспективных двигателей. Изучался Заказчик: его состоятельность и перспективы развития. Велись переговоры с военными. Рассматривались перспективы форсирования двигателя с учетом его работоспособности на десятки лет. Известно - срок создания двигателя, по меньшей мере, вдвое превосходит создание самолета. По завершению проработки задания, в случае положительного решения, начиналось согласование технических условий с заказчиком.

Подписывая технические условия, Микулин обычно провозглашал: "Всю ответственность беру на себя". После выпуска эскизного проекта, в конструкторских группах приступали к рабочим компоновкам. На этом этапе привлекались технологи, металлурги и работники цехов. После завершения компоновок созывалось техническое совещание с привлечением служб завода, на котором проект подвергался тщательному разбору. После принятия замечаний и внесения корректировок компоновка утверждалась главным конструктором. Затем начинался выпуск рабочих чертежей, согласование их с отделами главного технолога, главного металлурга и службой стандартизации.

Микулин был неординарной личностью во всем. Он практически не накладывал взысканий в обычном понимании. Вместо этого он применял отстранение от работы - иногда в оригинальной форме.

При внедрении сварных корпусов для двигателя АМРД-02, как говорится, "процесс не пошел". Микулин сначала устроил разнос начальнику цеха Эммануилу Моисеевичу Ливертовскому, а затем издал приказ, в соответствии с которым он "Моню" - прозвище Ливертовского - назначил заместителем, а себя начальником цеха. Срок - до получения нужных результатов.

Большой интерес представляют эпистолярные произведения Микулина. К примеру, был период, когда на заводе срывались сроки строительства научно-исследовательской базы.
Александр Александрович написал письмо, и не кому-нибудь, а заместителю председателя Совмина СССР М.З. Сабурову:

"Настоящим сообщаю, что на заводе № 300 создалось катастрофическое положение с обеспечением выполнения плана 1947 г.
План не может быть выполнен вследствие отсутствия корпусов научно-исследовательской базы, т.к. все многократные постановления о строительстве этой базы сорваны…
Наконец, последнее постановление Совета Министров СССР от 16 марта 1947 г. № 578-204 сс и личное указание т. Сталина, отданное при мне 20 февраля с.г. в 8 часов вечера министру авиационной промышленности т. Хруничеву, о необходимости выполнения строительства научной базы на заводе № 300, до сего дня не начато выполнением.
Так как без научно-экспериментальной базы на заводе № 300 я не смогу обеспечить выполнение правительственных заданий, возложенных на меня, прошу Вас освободить меня от работы и передать мое дело в Совет Министров СССР для создания специальной комиссии по расследованию указанных выше фактов.
А. Микулин. 29.05.47 г."

Вряд ли такой документ мог вызвать доброе отношение М.В. Хруничева к Микулину.
А вот еще один пример.

"Конспект выступления А. Микулина на заседании у Министра 15.07.47 г.
1. Когда заводу № 300 давали задание на РД-01, то обещали создать лабораторию и испытательную станцию. Обещали также дать полноценную жаростойкую сталь и электронное литье на завод № 219.
2. Ничего из обещанного до сего дня не сделано…
Заключение
9. Если бы заводу № 300 было оказано доверие и помощь, и если бы лаборатории и металл были бы даны в 1946 г., то месяцев 6-7 тому назад двигатель был бы сдан, с данными по весу и расходу не хуже "Нина".
Что же дальше?
10. Без оборудованных лабораторий, для которых уже получены гигантские электромоторы, расхода не снизить.
11. Без металла и литья веса не снизить.
12. Без 300 станочников темпов не увеличить".

Категоричные требования Микулина вынудили чиновников найти на него управу. "Они думали, что я буду повержен и паду духом, - вспоминал Микулин, - но этого не случилось". Микулин нашел для себя новые интересы. В институте двигателей АН СССР, которым руководил Б.С. Стечкин, Александр Александрович занимал скромную должность старшего научного сотрудника. Там он с большим успехом исполнял обязанности консультанта, в первую очередь по поршневым двигателям, которые Микулин очень хорошо знал и любил. Для автомобилистов он занимался теми же проблемами, которые он решал, когда работал на авиацию. Но главной темой, которая его занимала на этом этапе деятельности, стал поршневой газогенератор, работающий на газовую турбину.

Позднее С.К. Туманский неоднократно рассказывал, что П.В. Дементьев категорически запретил ему когда-либо пускать Микулина на завод. Но когда ответственным руководителем завода № 300 стал Олег Николаевич Фаворский, ситуация коренным образом изменилась, и Микулин снова появился на заводе. Нашлись "доброжелатели", которые быстренько доложили Дементьеву о том, что Фаворский допустил Микулина на территорию завода. Немедленно последовал звонок министра: "Кто тебе разрешил пускать Микулина на завод?" Но у Олега Николаевича характер был твердый и, несмотря на грозный окрик, Микулин на заводе бывал регулярно, занимаясь своими опытами по созданию поршневых газогенераторов.

В послевоенные годы Микулин частенько болел и, возможно, именно это заставило его вторгнуться в совершенно новую для себя область - медицину. Он занялся изучением влияние биотоков на жизнь человека, изучал динамику кровообращения, работу мышечного аппарата. Его книга "Активное долголетие" издавалась у нас и за рубежом.

Отлученный от любимого дела Александр Александрович искал выход своей неиссякаемой энергии в других направлениях.

Например, он активно занимался созданием ионизатора воздуха и "машины здоровья" - малогабаритного тренажера.

Прекрасный собеседник, он черпал свои бесконечные истории из жизни крупнейших писателей, художников, спортсменов, актеров и особенно актрис, со многими из них он был коротко знаком (первые три жены Александра Александровича - актрисы).

Среди его близких знакомых были такие выдающиеся деятели русской культуры и искусства, как писатель Алексей Толстой, артисты Иван Козловский и Михаил Жаров, композитор Дмитрий Шостакович.

Важное место в жизни Микулина занимал Коктебель, где у него была дача. Микулин выдвинул идею, что у настоящего мужчины до определенного возраста сумма лет жены и его возраста должна соответствовать некой константе (таким образом, по мере увеличения возраста мужчины жена должна становиться все более молодой).

Микулин практически всегда - особенно в последние десятилетия своей жизни - был в отличной спортивной форме. Он блестяще владел мотоциклом, освоил управление автомобилями десятков марок.

Только в 1985 г., к его девяностолетнему юбилею, когда ушли из жизни или от руководства отраслью те, кто в свое время шельмовал его, слава стала возвращаться к Александру Александровичу.

А.А. Микулин скончался 13 мая 1985 г. В некрологе Александр Александрович назван "основоположником советского авиадвигателестроения". Этим все сказано, правда, после ухода его из жизни.

Двигатель Р-11

Су-15